Омбудсмен ЛНР Виктория Сердюкова: Человек — главная ценность любого государства

Несмотря на то, что территория Луганской народной республики уже освобождена от националистов, туда продолжают «прилетать» вражеские снаряды. Да и гуманитарных проблем по-прежнему хватает. Корреспондент «Вечерней Москвы» поговорил с уполномоченным по правам человека в ЛНР Викторией Сердюковой и узнал, как помогают жителям республики и освобожденных территорий, в каких условиях содержатся украинские пленные, и о мечтах о предстоящем референдуме.

Люди нуждаются в защите прав

— Виктория, ваше назначение на должность назвали историческим событием для республики. Как изменилась жизнь мирных людей в связи с этим?

— Историческим событием мое назначение назвали потому, что за все годы существования республики в ней не было правозащитного института. А народ ведь нуждается в этом. Скажу больше, некоторые люди даже и не знают своих прав. Так как же они могут их защитить? К тому же не у всех есть материальная возможность обратиться к юристам и адвокатам, тем более сейчас. Так что появление уполномоченного по правам человека в ЛНР упростило жизнь людям. Теперь мы проводим консультации и разъясняем законы и постановления правительства ЛНР. Мандат уполномоченного позволяет мне обращаться в международные правозащитные организации за восстановлением нарушенных прав и информировать мировое сообщество о ситуации, в которую попали наши граждане.

— Вы проводите личные приемы граждан. По каким вопросам к вам чаще всего обращаются люди?

— По самым разным, спектр очень широк. Это и восстановление утраченных документов, и ремонт разрушенных домов, которые серьезно пострадали или вовсе были уничтожены из-за обстрелов со стороны ВСУ. Но чаще всего меня просят помочь найти родственников.

Ведь во время эвакуации многие потеряли связь со своими близкими. Люди бежали из домов, бросая все, включая телефоны. Важно было остаться живыми. К тому же бывали случаи, когда украинские медики или сотрудники интернатов вывозили «на безопасные территории» несовершеннолетних без разрешения их опекунов и родителей. Мы ищем этих детей, стараемся вернуть их семьям.

— Насколько важен личный контакт между вами и жителями ЛНР?

— Просто необходим. Я считаю, что люди должны чувствовать поддержку. Они должны знать, что их не оставят одних в трудное время. Поэтому я приезжаю к людям лично, чтобы они знали меня, могли обратиться в любой сложной ситуации. Иногда даже оставляю свой личный номер телефона, чтобы люди могли обратиться ко мне напрямую. При этом мы, как правило, встречаемся в зданиях органов местного самоуправления. Это нужно, чтобы люди знали, что не я лично их защищаю, а государство. Причем на всех уровнях.

— Какая работа сейчас проводится на территории ЛНР по оказанию помощи пожилым и людям с ограниченными возможностями здоровья?

— Мы создали горячую линию, куда можно позвонить или написать обращение по электронной почте. Этим пользуются либо пожилые и люди с ограниченными возможностями здоровья, либо их родственники и опекуны. Мы адресно помогаем каждому. Помимо этого, не забываем о тех, кто находится в пунктах временного размещения. Помогаем им попасть в спецучреждения республики, где им оказывают необходимую помощь. В последние месяцы на горячую линию в среднем обращаются от 20 до 50 человек в день.

— Насколько на данный момент налажен процесс получения паспортов ЛНР для тех, кто их потерял?

— Этот процесс мы наладили в первую очередь. Нам очень помогли российские НКО и правительство. Ведь часть жителей ЛНР сейчас эвакуированы на территорию России. Люди бежали из-под огня, так что кто-то не успел взять документы из дома, у кого-то они сгорели, кто-то потерял их в дороге. Эти люди обращаются в правозащитные институты России, в общественные организации.

Беда сплачивает людей, и наша ситуация это подтверждает. Россия с пониманием отнеслась к нашим беженцам и делает все, чтобы им помочь. К тому же теперь стало проще получить российский паспорт, ведь президент РФ Владимир Путин подписал соответствующий указ. После этого количество желающих оформить гражданство России заметно увеличилось.

— Взаимодействуете ли вы с людьми, которые живут на освобожденных территориях Украины?

— Конечно. Они ведь не знают нашего законодательства, так что мы консультируем. К тому же к жителям освобожденных территорий приезжают представители управления миграционной службы, Пенсионного фонда. Они помогают разобраться с оформлением документов.

Например, получить паспорт, подать заявку на получение пенсий и социальных пособий, зарегистрировать право собственности или факт рождения ребенка. Выездные группы работают, чтобы люди могли как можно скорее вернуться к нормальной жизни.

Зверства вопреки мольбам

— Ваша работа предполагает постоянное взаимодействие с большим количеством людей. Можете вспомнить историю, которая особенно сильно потрясла вас?

— Каждая история разрывает сердце. Ведь это простые люди рассказывают, как они пострадали от жестокости и агрессии украинских военных. Но первая история, услышанная мною, поразила меня сильнее остальных. В окрестностях города Кременная был гериатрический интернат. Там содержались пенсионеры и люди с ограниченными возможностями здоровья.

Их было более 50 человек и обслуживающий персонал — более десяти медиков и санитаров. Во время боев за город украинские войска вошли на территорию интерната. Они, не скрывая приказов своего командования, сообщили медперсоналу, что отпускать людей они не станут и, более того, используют их как живой щит. На протяжении четырех дней солдаты ВСУ прикрывались беспомощными стариками и инвалидами. Выжить удалось далеко не всем. 17 человек пострадали. Впоследствии с десятью из них я встретилась в пункте временного размещения. Это люди старше 70 лет. Некоторые не способны самостоятельно за собой ухаживать.

Именно в отношении этих людей совершались жестокие преступления. Я никак не могу понять мотивацию украинских военных. Чем продиктованы их действия? Как можно было издеваться над своими же, по сути, земляками? У этих нацистов тоже ведь есть семьи, пожилые родственники. Ими они тоже прикроются от пуль? В голове не укладывается...

— Вы встречались с вернувшимися из плена солдатами ЛНР. Что они рассказывали? Как с ними обращались?

— Четверо из 33 освобожденных, с которыми я встретилась, были захвачены в плен 24 февраля, в первый день спецоперации. Они рассказывали, что не получали никакой информации о происходящем. Им не разрешали общаться с родными и близкими. Они не знали, что мы не забыли о них, что мы стараемся их вернуть домой. Это буквально уничтожило их надежду.

ВСУ воздействуют на пленных не только физически, но и психологически. Это тактика фашистов. Каждый день в камерах наших ребят включали монотонную музыку на украинском языке. Это сводило их с ума. Так что сейчас самое главное, что ребята вернулись домой. А дальше будем помогать им восстановиться, прийти в себя.

— А с украинскими солдатами, попавшими в плен, так не поступают?

— Мы же не звери. Условия содержания отличаются кардинально. Мы придерживаемся стандартов, установленных нормами международного гуманитарного права. Более того, я лично слежу за тем, чтобы украинские военные могли позвонить своим родственникам. Они общаются по видеосвязи. И к ним не применяется воздействие — ни физическое, ни психологическое.

— А как реагируют родственники пленных, когда те им звонят по видеосвязи?

— Они плачут. Матери и супруги украинских солдат не могут поверить в происходящее. Некоторые рассказывали, что они обращались к президенту Украины Владимиру Зеленскому, командованию ВСУ, чтобы узнать о судьбе своих сыновей, мужей, отцов. Но их просто игнорировали: не брали трубку, отказывали во встречах. А тут, представьте, пленный звонит им сам. Многие украинские солдаты и их родственники после такого осознали, что сильно ошибались во взглядах.

Они поняли, что шли воевать за несуществующие идеалы, против несуществующего врага. Попав к нам, пообщавшись со своим, по сути, врагом, они поняли — все, что им рассказывали о России и о нас, не имеет ничего общего с действительностью. Кстати, никто из украинских военных не изъявил желания вернуться в ряды ВСУ после возвращения домой.

— Наверняка на освобожденных территориях тоже есть люди проукраинских взглядов. Как они реагируют на происходящее?

— Честно говоря, немного времени им потребовалось, чтобы понять, что информация, которой их «кормили» украинские СМИ и их прежняя власть, не соответствует действительности. Теперь они видят, что живут в правовом демократическом обществе. И люди, которые хотят присоединения к России, такие же как они.

Они просто хотят жить в мире, иметь права, чувствовать себя в безопасности. Между нами восемь лет была искусственно созданная стена. Но теперь она пала. Люди вспомнили, что мы можем жить рука об руку. Наша задача — показать, что мы такие же, какими были восемь лет назад. И мы не хотим воевать.

Фото: Алексей Орлов / Вечерняя Москва

Благодарность людей — лучший стимул работать

— У вас бывают рабочие командировки. Часто попадали под обстрелы?

— Я же луганчанка. Попадала под обстрелы часто, еще до командировок. Но привыкнуть к ним все еще не могу. Помню, у меня недавно было рабочее совещание в Кировске. Оно проходило под звуки взрывов и канонад. Руководитель администрации города и его заместители даже ухом не повели. Настолько привыкли. Они уже не испытывают никакого дискомфорта от этих звуков. Ведь начиная с 2014 года обстрелы стали частью повседневной жизни для жителей республики.

Каждый гражданин ЛНР, даже маленькие дети, уже обладает минимальными знаниями в военном деле: знает, как звучит прилет снарядов, в какое укрытие нужно бежать и какую позу там принимать. За восемь лет это стало повседневностью, как посмотреть налево и направо перед тем, как перейти дорогу.

— Виктория, у вас достаточно тяжелая работа. Как она отразилась на вас?

— Мне, как и любому человеку в таких обстоятельствах, тяжело. У любого, пережившего бомбежки, сильно меняется система ценностей. Больше начинаешь уделять внимание окружающим людям и их проблемам, духовные идеалы выходят на первый план, вытесняя материальные интересы. Я часто встречаюсь с беженцами, слушаю их истории. Очень проникаюсь. С некоторыми вместе плачем, поддерживаем друг друга. Но все это не мешает моей работе.

В каком-то смысле даже помогает — есть стимул помогать еще большему количеству людей. И я вижу результаты работы — многим уже помогли восстановить документы, найти работу, получить гуманитарную помощь. Слезы радости беженцев помогают не опускать руки и продолжать свое дело. Работа стала для меня целой жизнью, без преувеличения. Ведь человек — главная ценность любого общества и государства. И о нем нужно заботиться, помогать ему.

— Как часто вы взаимодействуете с коллегами-правозащитниками из ДНР?

— Мы каждый день на связи. Особенно активно сотрудничаем в вопросе поиска пропавших жителей наших республик, обмениваемся данными и всячески помогаем друг другу, несмотря на то что на территории ДНР все еще идут бои. Общая беда сблизила нас еще сильнее. Так что связь держим постоянно.

— Ведете ли диалог с украинскими правозащитниками? Выходят ли они на связь?

— Прямого контакта до сих пор нет. И это печально. Мы пытались наладить с ними связь с самых первых дней конфликта. Есть огромное количество вопросов, по которым мы могли бы взаимодействовать. Наличие таких контактов сильно помогло бы, например, в поиске детей, потерявших связь с родителями во время эвакуации. Но ни на одно наше письмо мы не получили ответа от украинских коллег. Я не теряю надежды, обращаюсь в международные организации.

Они хотя бы отвечают, это уже неплохо. Тот же Красный Крест с нами сотрудничает. Хотя у международных организаций все же двойные стандарты. Они общаются с нами, обещают что-то, а потом в отчетах ООН мы видим, что в первую очередь они учитывают данные, которые предоставлены украинской стороной. Хотелось бы, чтобы с нами тоже считались. А еще мы хотим более тесного сотрудничества по вопросам помощи пострадавшим людям. Надеюсь, что в будущем это станет возможным. Ведь это не вопрос самолюбия или тщеславия. Это люди, которые хотят жить.

— Какая в ЛНР гуманитарная обстановка после освобождения?

— Несмотря на непрекращающиеся обстрелы, в том числе и по объектам гражданской инфраструктуры, в каждом районе на сегодняшний день уже организованы органы местной власти, коммунальные службы. Выплачиваются пенсии и социальные пособия, выдаются паспорта России и ЛНР. Последствия обстрелов оперативно устраняются.

— Какие работы сейчас ведутся по восстановлению инфраструктуры в населенных пунктах? Что можете выделить в качестве значимых успехов?

— Успехов уже достаточно много. Практически в каждом населенном пункте республики объекты инфраструктуры, которые разрушили украинские войска при отступлении, восстановлены. В этом нам очень помогли российские специалисты. Мы очень благодарны. Чаще всего ВСУ взрывали стратегические объекты, например мосты между населенными пунктами. Но все получается оперативно отстраивать. Вообще мы начали восстанавливать объекты уже на следующий день после освобождения территорий.

— Население республики ждет референдума о присоединении к России?

— Наш народ ждет этого с 2014 года. Часто у меня спрашивают: скоро ли референдум, слышно ли что-то новое по этому поводу? Сейчас, конечно, общественность еще больше активизировалась. Инициативная группа на пленарном заседании Общественной палаты ЛНР получила предложение о создании штаба по проведению референдума. Общественники единогласно проголосовали «за». Референдум — это, конечно, один из важнейших вопросов, который стоит на повестке дня. Этого хочет народ, волей которого и была создана Луганская народная республика.

ДОСЬЕ

Виктория Сердюкова родилась в 1982 году в Ворошиловграде в семье шахтера. В 2003 году окончила Луганскую академию внутренних дел имени Э. А. Дидоренко по специальности «правоведение», а затем — магистратуру Луганского государственного университета имени Владимира Даля по направлению «государственное и муниципальное управление».

После этого Виктория 15 лет работала следователем. После образования ЛНР поступила на службу в республиканскую прокуратуру, а также проходила военную службу в органах государственной безопасности.

Виктория Сердюкова была назначена на должность уполномоченного по правам человека в ЛНР 5 октября 2021 года решением Народного совета по рекомендации главы республики. В настоящее время Виктория Сердюкова занимается защитой прав жителей ЛНР и беженцев.